Книга о Гитлере и его окружении Читальный зал | Deutsche

Передо мной лежит толстая почти в семьсот страниц книга документальная книга, вышедшая в мюнхенском издательстве «Люббе», которая всего за какие-нибудь три месяца успела не только стать бестселлером в Германии, но и вызвать огромный интерес также за её пределами. Больше десятка крупных зарубежных издательств уже приобрели права на её перевод, и очень скоро книга выйдет и в других странах. Это тем более удивительно, что речь идёт о книге документальной, более того рассказывающей о событиях шестидесятилетней, даже семидесятилетней  давности. Её немецкое название «Buch Hitler», что дословно можно перевести как «Книга Гитлер», а точнее «Досье Гитлера», «Дело Гитлера». Суперобложка книги, написанной двумя известными немецкими историками Хенриком Эберле и Маттиасом Улем, - это копия обложки «Дела номер 1-Г-23» «О Гитлере и его окружении».  Совершенно секретное досье, состоящее в оригинале из 413 машинописных страниц, собиралось сотрудниками НКВД в течение почти пяти лет с 45-го по 49-ый годы. Его составили в одном-единственном экземпляре для одного-единственного человека Иосифа Сталина. К счастью, позже, в конце пятидесятых, уже по указанию Хрущёва, была сделана копия, предназначавшаяся для возможной публикации по крайней мере, публикации некоторых материалов дела. В конце концов, партийное начальство передумало, и документы затерялись в архивах. Недавно немецким историкам удалось найти «Досье Гитлера», которое (вместе с необходимыми комментариями, разъяснениями и дополнениями) и стало ядром новой книги. «Дело номер 1-Г-23» было заведено сразу после окончания войны. Оно рассказывает о биографии Гитлера, о стиле его руководства, его привычках, пристрастиях, слабостях, а также о его ближайшем окружении и основано, главным образом, на показаниях личного адъютанта «фюрера» Отто Гюнше и его главного камердинера Хайнца Линге. Они попали в плен во время взятия советскими войсками берлинской рейхсканцелярии. В течение нескольких лет их допрашивали следователи НКВД, применяя, как пишут авторы книги, физические и психологические методы давления. Кроме того, к ним в камеры Бутырской тюрьмы постоянно подсаживали так называемых «наседок» - осведомителей НКВД, которые проверяли, насколько правдивы показания Гюнше и Линге и не утаили ли они какие-нибудь важные детали. Оба, кстати говоря, были освобождены после смерти Сталина и дожили в Германии до наших дней. Камердинер Гитлера Линге умер в 80-м году, а Гюнше вообще два года назад. В предисловии к книге «Досье Гитлера» особо подчёркивается, что эта книга позволяет сделать определённые выводы не только о Гитлере, но и о Сталине, что она прекрасно характеризует обоих диктаторов. Ведь ловкий царедворец Берия, конечно же, приказал приготовить для Сталина только ту информацию, которая была тому интересна, и опустить всё, что могло вызвать раздражение верховного заказчика. Поэтому в очень детальной политической биографии Гитлера лишь обиняками говорится о договоре между гитлеровской Германией и СССР, заключённом в августе 39-го года, о разделе Польши между тоталитарными партнёрами и о том, как Гитлер принимал Молотова в Берлине. Обстоятельства, которые привели к нападению нацистской  Германии на Советский Союз, аннексия прибалтийских государств, - обо всём этом говорится лишь вскользь. И самое страшное: в чекистском «досье Гитлера», написанном по заказу Сталина, нет ни слова о величайшем преступлении нацистов геноциде европейских евреев. Шесть миллионов половина всех европейских евреев были уничтожены в годы войны, а в досье об этом ни слова. Даже когда речь идёт о газовых камерах и фургонах-душегубках, проекты которых визировал Гитлер, авторы из НКВД упоминают лишь о «советских пленных», которых убивали с их помощью. Как пишут немецкие историки, они были просто потрясены отсутствием упоминаний о Холокосте. Но цитирую «умолчание пугающим и  отвратительным образом характеризует время подготовки досье. Это был пик антисемитской политики Сталина». И однозначных параллелей между геноцидом, организованном нацистами, и преследованиями евреев в Советском Союзе, по понятным причинам, старались избегать. Мы не найдём ничего даже о печально знаменитых расистских «нюрнбергских законах». А что же тогда интересовало Сталина? Например, отношения между Гитлером и Евой Браун. Сотрудники НКВД подробно расспрашивали камердинера и адъютанта «фюрера» о том, как тот проводил время в своей резиденции «Бергхоф» в горах Оберзальцберга. И те рассказывали, как Гитлер заботливо угощал свою любовницу шоколадными конфетами и свежими фруктами, как она сидела у камина с бокалом шампанского в руках в то время, как «фюрер» просматривал вечерние газеты Спать ложились поздно, не раньше полуночи. Но спальня при этом была у каждого своя, и до любовных утех дело, похоже, не доходило. Или доходило нечасто. Камердинер Линге передаёт со слов служанки, что, оставаясь одна в «Бергхофе», Ева Браун часто плакала, но буквально расцветала, когда Гитлер снова приезжал из Берлина. «Она жила, как в золотой клетке», - записывает следователь слова Линге. Впрочем, Гитлер нежно заботился о ней. Именно камердинеру он поручил доставлять Еве Браун продуктовые пакеты из спецраспределителей (такие были и у нацистской номенклатуры!) по её заказам. Причём, особенно часто она заказывала украинское сало: очень уж оно нравилось подруге «фюрера». Во время вечерних «посиделок» в узком кругу, Ева Браун, устав от разговоров о военных операциях, танковых соединениях, резервах и так далее, могла капризно сказать: «На сегодня войны хватит!» - и Гитлер, засмеявшись, звал всех смотреть кино. Уже в конце войны Ева Браун однажды пожаловалась ему на то, что тридцати горничных и поварих в «Бергхофе» явно недостаточно, надо бы найти ещё человек десять прислуги. Но Борман отказал, сославшись на то, что в условиях «тотальной войны» все женщины мобилизованы для работы в больницах, на военных заводах и так далее. После чего Гитлер в ярости орал на Бормана: «Я целые дивизии беру буквально ниоткуда, а тут трудно найти несколько горничных!» И горничных, конечно, нашли. Вместе с тем, Ева Браун явно побаивалась «фюрера» и долгое время старалась держаться в тени. Гитлер мог при людях зло подшутить над ней. Однажды, увидев на салфетке, которой Ева Браун вытирала рот во время еды, следы помады, он с жестокой усмешкой начал говорить о том, что сейчас, в военное время, помаду делают из жира сдохших животных. В «досье Гитлера» очень много подобной информации. Мы узнаём о том, какие коктейли смешивали для Евы Браун, какие шоколадные конфеты и пирожные особенно любил вождь «третьего рейха» (порою он съедал в день две коробки конфет), каким важным событием стала в его окружении удачная случка любимой овчарки фюрера по кличке «Блонди» Мы видим Гитлера, который рассматривает фотографии полуголых женщин, читает грошовые романы и так далее, и тому подобное. Почему этим интересовался Сталин с его психологией обывателя, любившего подглядывать в замочную скважину, ещё можно понять, но почему это должно быть важно для современного немецкого читателя? Всё-таки авторы книги серьёзные историки, а не репортёры бульварных газет. Маттиас Уль считает, что книга демифологизирует Гитлера, что детали частной жизни всесильного диктатора позволяют увидеть «банальность зла». Что ж, такая точка зрения тоже имеет право на существование. Но для меня лично всё же было интересно другое: те страницы чекистских протоколов, на которых идёт речь о последних днях Гитлера, которые штурманнфюреры СС Гюнше и Линге прожили вместе с ним в подземном бункере под зданием рейхсканцелярии в Берлине. 20-го апреля 1945-го года в совершенно фантасмагорической обстановке последнего подземного убежища нацистского вождя, в душных, тесных, плохо проветривавшихся комнатах, под аккомпанемент артиллерийской канонады, Гитлер справил (слово «отпраздновал» здесь никак не подходит) справил свой день рождения. После этого он словно впал в какое-то отупение. Сгорбленный, с бледно-землистым, опухшим лицом, он порою терял нить разговора и застывал, неподвижно уставившись в одну точку. А потом вдруг вскакивал и начинал лихорадочно бегать от стены к стене, как зверь в клетке, бросая проклятия в адрес Геринга, осмелившегося предположить, что он, фюрер, не в состоянии командовать войсками, Гиммлера, предложившего англичанам начать переговоры о капитуляции, и других «предателей» из своего ближнего и дальнего окружения. Один из очевидцев так рассказывал на допросе в НКВД о том, что увидел тогда в бункере: «Меня провели по подземным лабиринтам в сопровождении двух генералов, постоянно находившихся в бункере. В приемной у меня отобрали пистолет. Затем открылась дверь, и я предстал перед Гитлером. В сравнительно небольшой комнате он сидел в кресле перед большим столом. Когда я вошёл, привстал с заметным напряжением и оперся обеими руками о стол. Левая нога у него непрерывно дрожала. На опухшем лице лихорадочным блеском горели глаза. Он протянул мне правую руку. Она тоже дрожала. Гитлер говорил тихим голосом, с продолжительными паузами, часто повторялся. Настроение было подавленное. Во время совещания фюрер тупо глядел на лежавшую перед ним оперативную карту. Я был потрясён тем, что осталось от него, видом этой развалины, физически и душевно сломленного человека». «26 апреля 45-го года перестали действовать последние линии телефонной связи, соединявшие Берлин с внешним миром. Связь поддерживалась только при помощи радио. Однако в результате беспрерывного артиллерийского обстрела антенны были повреждены, потом полностью вышли из строя. Поступала лишь обрывочная информация о положении на передовой В ставке стало ясно, что судьба Берлина решена. Офицер связи рейхсфюрера СС, генерал-лейтенант СС Фегеляйн 27 апреля выбыл без разрешения из ставки, то есть бетонированного бункера фюрера. Переодетый в гражданскую одежду, он был обнаружен в своей квартире и арестован. Было доказано, что он хотел вылететь из Берлина на самолёте как гражданское лицо. Вечером 28-го апреля Фегеляйн по решению военно-полевого суда был приговорён к смертной казни и расстрелян». Тут необходимо уточнить детали, что историки и делают. Генерал-лейтенант СС Герман Фегеляйн был «свояком» Гитлера мужем родной сестры Евы Браун. После того, как он исчез из бункера, к нему на берлинскую квартиру послали наряд полиции. Фегеляйна нашли в квартире вдребезги пьяным в обществе некоей рыжеволосой дамы, имя которой история не сохранила. Во время обыска обнаружили чемоданчик с драгоценностями и иностранной валютой. Фегеляйна привезли в бункер и после того, как во время допросов выяснилось, что он знал о попытках своего шефа, Гиммлера, договориться с союзниками, расстреляли всего в нескольких шагах от того места, где через два дня будут гореть, облитые бензином, трупы Гитлера и Евы Браун. Но предоставим слово снова адъютанту Гитлера  Отто Гюнше: «30 апреля, после 13-ти часов, в комнату, где в это время находились начальник охраны «фюрера» Раттенхубер, его личный пилот Бауэр и я, вошёл фюрер и сказал: «После моей смерти мой труп должен быть сожжен, потому что я не хочу, чтобы позже его выставили напоказ в паноптикуме». После чего вернулся в свою комнату. В 15.15 я ушел из этого помещения. Внезапно входная дверь открылась, и я услышал голос главного камердинера фюрера Линге, который сказал: «Фюрер умер». Оба трупа фюрера и его жены были вынесены через запасной выход бетонированного бункера в парк. Там мы облили их бензином и подожгли. Это произошло в 16.00». Любопытные подробности сообщает на допросе и Хайнц Линге. В момент самоубийства он находился в буфетной, рядом с личными апартаментами Гитлера. Вентиляция работала плохо, и через несколько минут Линге почувствовал запах сгоревшего пороха. Вместе с Мартином Борманом он вошёл в кабинет Гитлера и первым увидел труп фюрера. На  виске у него запеклась кровь. В этот момент откуда-то сзади раздался голос личного шофера Гитлера Эриха Кемпке. Он ругал послед